ВРАЧЕБНАЯ ОШИБКА – ИЛИ СЛУЧАЙНОСТЬ?

Андрей Андреев скончался, не приходя в себя, 25 мая 2013 года в палате отделения нейрохирургической реанимации Краевой клинической больницы. Несколькими днями ранее ему исполнилось 28 лет. Свой день рождения Андрей встретил в состоянии глубокой комы, из которой так и не смог очнуться. Эта статья – не поиск виновных и не огульный обвинительный приговор, в минуту отчаяния вынесенный кому-то раздавленными горем родителями и друзьями Андрея. Эта статья – попытка систематизировать череду событий, сложившихся в такой трагический исход, и разобраться – чего в них было больше: нелепой случайности или закономерности, вызванной врачебными ошибками и халатностью. Мы просто хотим понять, почему яркая, светлая жизнь молодого, полного сил и энергии парня – завершилась такой ужасной, долгой и мучительной смертью. Потому ли, что таков был неисповедимый человеку небесный замысел, или потому, что не каждый, кто носит белый халат и имеет громкие звания и дипломы, помнит сердцем клятву Гиппократа…

В этой истории – минимум трактовок, оценок и интерпретаций, в ней собраны только факты, подкрепленные медицинскими документами. Мы не имеем права судить – но, безусловно, имеем право сомневаться и делиться своими сомнениями со страниц этого сайта, посвященного жизни и смерти Андрея Андреева.

30 апреля 2012 года не предвещало никакой беды. Андрей с друзьями катался на квадроциклах на турбазе в районе Абрау-Дюрсо: как водится, много смеялись, отдыхали - молодые, здоровые парни, искрящиеся жизнью, радующиеся каждому ее дню.

Случившаяся в тот день авария, казалось, разом перечеркнула всё – доставленный санитарной авиацией в Краевую клиническую больницу Краснодара, Андрей находился в критическом состоянии, и первое время врачи не давали никаких гарантий. Гарантий никто и не ждал – вмиг почерневшие от внезапно обрушившейся на них беды родители Андрея, изо всех сил надеясь на лучшее, были готовы и к самому худшему, круглосуточно дежуря у постели сына.

02.05.2012 пациенту выполнена декомпрессионная трепанация черепа в правой лобно-височно-теменной области, удаление контузионного очага правой височной локализации, имплантация паренхиматозного датчика внутричерепного давления, имплантация костного лоскута под кожу левого бедра.

За сухими строчками больничного эпикриза - страх и растерянность близких и родных, уверенная работа краснодарских врачей, критическое состояние Андрея и долгие часы мучительной боли, которую он перенес так, как немногие умеют – не жалуясь, изо всех сил пытаясь успокаивающе улыбнуться маме. За скупыми словами – слезы матери, Ирины Петровны, ни на шаг не отходившей от сына, в любую минуту готовящейся его потерять. За сложными медицинскими терминами – ряд операций для снятия внутричерепного давления, при этом кусочек черепной кости был имплантирован Андрею в бедро для последующей реимплантации в голову. В следующие 10 дней ему проведут еще две операции - установят трахеостом, помогающий полноценно вентилировать легкие, а затем проведут пластику твердой мозговой оболочки – попросту говоря, ушьют ее наглухо.

Врачи ККБ, нейрохирург Ткачев Вячеслав Валерьевич и нейро-реаниматолог Конорева Татьяна Ивановна, сделали все, чтобы спасти Андрею жизнь – и тогда им это удалось. Молодой, здоровый организм сумел справиться с полученными травмами – уже 23 мая 2012 Андрея перевезли в клинику Schmieder Allensbach в Германии, где в течение 2-х недель он проходил реабилитацию. Состояние его значительно и заметно улучшалось: ему сняли трахеостом, позволив легким самостоятельно выполнять свою работу, а затем было принято решение о возможности проведения следующей, предположительно последней операции – по реимплантации той самой части черепной кости, которая «хранилась» все это время в бедре Андрея. По задумке врачей, «родная» кость – самый оптимальный имплантат, с минимальным риском отторжения и наилучшими шансами на благополучное «приживление». Краснодарские врачи в ККБ, сохранившие этот костный лоскут в бедре Андрея, руководствовались именно этими соображениями – и любой человек, имеющий отношение к медицине, согласится с целесообразностью такого решения.

Однако при этом любой специалист также однозначно согласится с тем, что кость, полтора месяца «пролежавшую» в мышечном «депо», как минимум, стоит оправить на посев на микрофлору перед реимплантацией в череп. Мог ли об этом не знать доктор медицины, профессор Эвалдас Цеснулис, 13 июня 2012 года выполнивший операцию аутокраниопластики, реиплантации костного лоскута в нейрохирургической клинике Кlinik Impark в Цюрихе, куда Андрея перевели готовые на все ради здоровья сына родители?..

Нужно отметить, что в тот момент доверие семьи Андреевых к доктору Цеснулису было практически безграничным – и дело тут не в громком имени европейского специалиста, а в рекомендациях, данных ему главврачом ККБ доктором Порхановым, ставшим тогда едва ли не «другом семьи». Только значительно позже мы узнаем, на чем завязаны взаимные интересы доктора Порханова, профессора Цеснулиса и академика Потапова, зам.директора НИИ нейрохирургии им. Бурденко - и какова цена их взаимных рекомендаций.

Возвращаясь к операции 13 июня 2012 года - у нас до сих пор нет достоверной информации о том, были ли выполнены протокольные предоперационные мероприятия, чтобы убедиться в микробиологической безопасности имплантируемого материала – более того, мы не знаем даже, полагаются ли они вообще по правилам швейцарской клиники. Законы и порядки везде разные, и на благополучном Западе они далеко не всегда гуманнее и лучше, в чем Андрею Андрееву пришлось убедиться ценой собственной жизни…

Однако в тот момент у родных Андрея не было никаких оснований сомневаться в действиях именитого специалиста – согласитесь, затруднительно контролировать работу нейрохирурга, не имея специального медицинского образования. Все, что могли сделать для своего сына родители Андрея – это найти лучшего из лучших, того, кому не страшно доверить жизнь своего ребенка, и доктор Цеснулис, хирург с мировым именем и блестящими рекомендациями, тогда представлялся именно таким вариантом.

Операция, по словам доктора Цеснулиса прошла успешно, и домой в Краснодар Андрей вернулся в июне 2012 года в удовлетворительном, говоря медицинским языком, состоянии – что на практике означало хорошее самочувствие, позитивный настрой на полное выздоровление и бодрое состояние духа, никогда не изменяющее этому парню, за два месяца перенесшему четыре сложные хирургические вмешательства.

Лето Андрей провел в Краснодаре – казалось, жизнь постепенно входит в нормальную колею, и все самое страшное осталось позади. Андрей рвался на работу, совершенно не походил на изнуренного хворями человека, и не намеревался ни сам себя жалеть, ни кому-то позволять с собой нянчиться – и вскоре вернулся к своим должностным обязанностям в полном объеме, и даже длительные командировки на трассу так и не смог ему запретить Андрей Викторович, строгое начальство и обеспокоенный родитель в одном лице. Влюбленный в свое дело Андрей, в том году ставший лучшим молодым специалистом строительной отрасли России, никаких поблажек себе не давал – мало кто из коллег вообще догадывался о том, сколько ему довелось пережить совсем недавно. Только самым близким друзьям мог иногда пожаловаться, что беспокоят по ночам головные боли, изматывают, мешают спать, - а днем на работе только молча глотал обезболивающие и досадливо отмахивался от вопросов о самочувствии, увлеченно осваивая новое поле деятельности компании, получившей тендер на строительство знаменитого «Южного потока».

Утром 2 октября 2012, собираясь на работу, Андрей заметил какие-то мутные выделения из послеоперационного рубца – показался днем врачу на предприятии, тот настоял на обращении к лечащему доктору Андрея в ККБ. Андрей пообещал сделать это сразу по возвращении – и умчался-таки в обход отцовского запрета в командировку. Слово сдержал, и 8 октября, сразу по возвращении, отправился на обследование - выявившее у него послеоперационный свищ. В итоге – немедленная госпитализация и еще одна операция по хирургической обработке очага остеомиелита посткраниотомического лоскута, иными словами – по удалению свища и кусочка реимплантированной в Цюрихе кости черепа. Родители Андрея перед операцией были дезинформированы – им сказали, что планируемое вмешательство будет носить косметический, поверхностный характер, что, возможно, подкожный свищ вызван попавшим в заживающий рубец волоском, и все, что нужно сделать – небольшой надрез вдоль раневой ткани и продезинфицировать ее. Что же такого увидел в этом «надрезе» хирург Ткачев, что заставило его пойти гораздо дальше – вскрыв полость и удалив часть реимплантированной швейцарскими коллегами кости?.. Может быть, уже тогда там были явные признаки инфицирования?.. Почему, в таком случае, костный лоскут не был удален полностью? Почему материал не был отправлен на исследования? Эти вопросы, как и многие другие, до сих пор остаются без ответа.

Выписной эпикриз из карты стационарного больного №56232:

Андреев Андрей Андреевич, 27 лет, находился на обследовании и стационарном лечении в НХО№2 с 09.10.2012 по 19.10.2012.

Объективно: общее состояние удовлетворительное. (далее - отрывок из эпикриза, демонстрирующий нормальное самочувствие, перечень дооперационных обследований, клинический диагноз (в т.ч. иммунная недостаточность), проведенная операция, результаты посева отделяемого из раны (рост стафилококков) и состояние на момент выписки)

25 октября 2012 сняли швы – и Андрей снова вернулся к работе, к полноценной жизни. Строил планы на грядущий Новый Год, а на праздники даже улетел в Вену вместе с лучшим другом, отдыхать, набираться сил и новых впечатлений.

Однако уже в конце января наступившего 2013 года внезапно открылся еще один послеоперационный свищ - Андрея снова мучили жестокие головные боли, терпеть которые становилось все труднее даже с его запредельным мужеством. Было очевидно, что-то идет не так – но об истинных масштабах происходящего тогда еще никто не догадывался. Улетая в первых числах февраля в Швейцарию, Андрей был вполне уверен, что ему предстоит косметическая операция по удалению свища и пластика рубца – то есть поверхностное вмешательство, не требующее проникновения в полость, - а значит, совсем скоро он вернется домой к своей жизни, к родителям, друзьям, работе. И те, кто провожал его в Цюрих, делали это с легким сердцем – никак невозможно было предположить, что вот этот молодой, сильный, абсолютно здоровый внешне парень, полный надежд и планов на будущее, бодро топающий на посадку на своих двоих, через три с небольшим месяца вернется в Краснодар в глубокой коме, умирать на руках у раздавленных горем родителей, бессильных предпринять хоть что-то…

Что же происходило с ним в эти три месяца в лучших швейцарских клиниках?.. Целая череда странностей и неувязок, беспредельного равнодушия и циничного отношения к пациенту, невообразимое количество боли и страданий, приправленных дежурно-вежливым европейским «Итс окей, мистер Андреев» - а впрочем, обо всем по порядку.

Странность первая:

04.02.2013 – проведена операция по удалению инфицированного костного лоскута.

Это – строчка из официального документа, описания операции, присланного клиникой Impark . Привлекает внимание категоричность формулировки – «инфицированный лоскут». То есть та самая кость, которую 8 месяцев назад Андрею реимплантировал из бедра в этой же клинике этот же доктор, профессор Эвалдас Цеснулис, уверенно сочтя ее вполне пригодной для имплантации и, возможно, не удостоверившись в этом, взяв посевы, - теперь однозначно определяется как инфицированная. Вариантов, по большому счету, всего два – кость либо изначально не была пригодна для реимплантации, и тогда все это – одна сплошная врачебная ошибка, благодаря которой Андрей восемь месяцев носил в своей голове бомбу замедленного действия, убившую его в итоге. Либо кость инфицировалась уже после реимплантации, – вопрос «как?» остается открытым также.

Странность вторая:

Собственно сама операция, которая из планируемой (и озвученной пациенту) пластики шва уже в операционной превратилась в серьезное нейрохирургическое вмешательство. Как и почему это произошло – еще один вопрос в переполненную копилку.

Странность третья:

04.02.2013 – послеоперационное КТ головного мозга выявило кровотечение в левом полушарии, проведена повторная операция ревизия по удалению острой внутримозговой гематомы с наружным дренажом желудочков и микрохирургическая пластика твердой мозговой оболочки.

Расшифровывая с медицинского языка на общеупотребительный – после первой операции у Андрея началось кровотечение в левом, противоположном месту вмешательства, полушарии, что и потребовало срочно проводить вторую операцию, чтобы его остановить. Внутричерепное давление скакало страшно, пришлось устанавливать датчик. Что послужило причиной этого внезапно открывшегося кровотечения в другом, не подвергавшемся никаким операциям, полушарии головного мозга – остается загадкой. Что, в общем-то, и не стесняется подтвердить в особых примечаниях к описанию операции сам доктор Цеснулис: «причина данной чрезвычайно странной ситуации была неясна».

В итоге всех этих «неясностей» самостоятельно прилетевший, хорошо чувствовавший себя молодой парень оказался прикован к больничной койке в тяжелом состоянии. Стабилизировать внутричерепной давление врачам по-прежнему не удавалось, неврологический статус пациента ухудшался – добавились парез и тремор рук, Андрей страдал от сильнейших болей, получал серьезные дозы обезболивающих препаратов, находился постоянно в полузабытьи. Уже через неделю после двух операций, проведенных в один день, ему делают третью – по установке люмбального дренажа под контролем рентгена. Делается это с целью обеспечить сброс ликвора из головы в брюшную полость, чтобы снять внутричерепное давление – вроде бы, совершенно оправданный шаг. Однако, если предположить, что в голове мы имеем очаг инфекции неизвестного происхождения – не означает ли это, что сбрасываемый в брюшину ликвор может привести к инфицированию внутренних органов? И в состоянии ли с этим справиться пусть молодой и сильный, но серьезно ослабленный бесконечными операциями, облучениями и антибиотиками организм?..

25.02. 2013 Андрею проводят еще одну операцию – вентрикуло-перитонеальное шунтирование слева, и, неожиданно для всех, рекомендуют перевести его в реабилитационную клинику Rehaklinik Zihlschlacht. Для ясности картины – реабилитационные клиники в западной системе здравоохранения напоминают санатории в нашей, туда отправляют в основном пациентов, уверенно идущих на поправку, для скорейшего восстановления. В этих клиниках не лечат, в них – помогают окончательно выздороветь тем, кто уже не нуждается в интенсивной терапии. Можно ли сказать то же самое о человеке, перенесшем ряд серьезных нейрохирургических вмешательств, осложненных кровотечением неизвестной этимологии, находящемся на обезболивающих препаратах, в тяжелом неврологическом статусе?.. Сейчас, оглядываясь назад, мы отчетливо понимаем, что это решение уже даже к странностям причислить нельзя – это откровенно неправильное, необоснованное решение, повлекшее за собой значительное ухудшение состояния здоровья Андрея.

2, 5 месяца Андрей находился в этой реабилитационной клинике. Рассказы родных, неотрывно находившихся у его постели, без содрогания слушать невозможно – хваленая европейская улыбчивость обернулась для них страшным оскалом. Назначенные Андрею «реабилитационные мероприятия» проводились неукоснительно по расписанию, невзирая на ухудшающееся состояние, - едва заснувшего, измученного болями и тремором Андрея через час непреклонно будила медсестра, пришедшая провести мистеру Андрееву очередной формальный осмотр. Едва он успевал снова заснуть, успокоиться, затихнуть в руках матери, отчаянно пытающейся единственным доступным ей способом, своими объятиями, хоть как-то облегчить страдания сына, не получавшего никакого медикаментозного лечения, - как в палату врывался очередной эскулап.

На просьбы родных дать ему отдохнуть, обратить внимание на то, что Андрею становится не лучше, а только хуже с каждым днем, доктора успокаивающе хлопали их по плечу, уверяя, что это всего лишь реакция организма на отмену наркотических препаратов (обезболивающих) и это пройдет «само». Находящиеся с Андреем 24 часа в сутки родные и близкие видели, что «само» там ничего не пройдет, что Андрею нужно серьезное лечение, а не лечебная физкультура по изматывающему расписанию – реакцией на их настойчивость стало полное самоустранение главврача клиники, бывшего заодно лечащим врачом Андрея. Родителям было сказано, что никаких лекарств Андрею не нужно, он должен выздоравливать «сам». Видимо, человеческого отношения и элементарного ухода ему по правилам клиники тоже не полагалось - даже лишняя смена белья и пропитанных потом подушек давалась с боем, который нужно было выдержать измученной горем матери против улыбчиво-равнодушного персонала.

И если интересы Андрея были полностью оставлены на попечение родителей, то интересы клиники соблюдались неукоснительно – так, даже пребывание в палате сиделки, нанятой со стороны от отчаяния, вызванного полным отсутствием надлежащего ухода, включили в счет за услуги клиники.

2, 5 месяца Андрей провел на этой так называемой «реабилитации» под успокаивающее бормотание врачей о том, что «всё будет окей». И только в конце апреля, когда наконец прошли обязательные 3 месяца после удаления инфицированной кости черепа, а состояние Андрея ухудшилось настолько явно и сильно, что игнорировать это и дальше уже было невозможно, был созван медицинский консилиум. Даже прилетевшие из России коллеги, а на язык так и просится слово «подельники», доктора Цеснулиса, - главврач ККБ доктор Порханов, все еще находившийся в статусе друга семьи, и академик РАМН, профессор Потапов, - были явно шокированы и напуганы внешним видом и состоянием Андрея. Посовещавшись, они сообщили родителям о необходимости немедленного проведения операции по пластике дефекта костей черепа сетчатым имплантом, которая якобы способна одномоментно и существенно улучшить общее состояние Андрея. Оглядываясь назад из дня сегодняшнего, мы невольно задаемся страшным вопросом – не была ли эта операция инициирована ими с целью сокрытия следов собственных врачебных ошибок, циничным вымогательством еще одной порции немаленьких денег за счет умирающего парня, которого с большой долей вероятности тогда уже было невозможно спасти?..

Так или иначе, 3 мая 2013 года Андрей был перевезен обратно в клинику Impark в Цюрихе в гораздо более тяжелом и нестабильном состоянии, чем когда он покидал ее, отправляясь на «реабилитацию».

На следующий день, 4 мая 2013 года, ему была сделана операция, которую доктора объявили родителям «единственным выходом, способным стабилизировать общее состояние» Андрея. По заверениям доктора Цеснулиса перед операцией, после имплантации Андрею непременно должно было стать лучше. Непосредственно после операции, не дождавшись даже выхода пациента из наркоза, якобы данного намеренно глубоким, чтобы Андрей мог отдохнуть подольше, медицинский «консилиум» полным составом отправился праздновать ее успешное окончание на деньги родителей Андрея, наивно уверенных в том, что такое поведение врачей – хороший знак для их сына. Ожидающим у дверей операционного отделения родителям сообщили только, что во время операции была кратковременная, порядка 2х секунд, остановка сердца, которую удалось купировать простым толчком в грудь. На вопрос, почему Андрей все еще не очнулся, была повторена версия про «глубокий наркоз», дающий ему возможность отдохнуть и восстановиться после операции. А уже наутро в клинике им было объявлено о смерти головного мозга Андрея: якобы по причине внезапно оторвавшегося во время остановки сердца тромба, перекрывшего кровоснабжение.

В самые кратчайшие сроки, наводящие на мысли о панике, в течение двух (!) часов обезумевших от шока и горя, потерянных и ошарашенных этой новостью родителей Андрея буквально выпроводили из клиники, в которой еще недавно они были желанными гостями и важными клиентами. Объяснялось это исключительно тем, что дальнейшее пребывание Андрея в клинике бесперспективно, и поскольку прогнозы сводились к 2-3 суткам максимум, нужно срочно транспортировать обратно в Россию – для прощания и похорон. И, разумеется, эта паническая спешка никак не была связана с трусливым намерением любой ценой избежать клинической смерти Андрея и последующего обязательного вскрытия в Цюрихе, которое наверняка поставило перед докторами ряд крайне неудобных вопросов и могло привести к судебному разбирательству. Специальный авиатранспорт был предоставлен в кратчайшие сроки и, разумеется, за средства родителей, которые пришли в себя уже где-то над Европой с телом сына на руках.

С 5 мая 2013 года Андрей находился в реанимационном отделении ККБ, где и скончался, не приходя в сознание, спустя 20 дней, вместо отведенных ему западноевропейскими светилами, 2-х суток. Наши доктора оказались не готовы вычеркнуть еще живого человека из списка живых – были проведены все необходимые в таких случаях нейрологические реанимационные мероприятия, и когда электроэнцефалограмма показала небольшую активность лобной доли мозга, перед нами снова забрезжила надежда, за которую с отчаянием ухватились. За жизнь Андрея билась Конорева Татьяна Ивановна, не поверившая своим глазам, когда его доставили в ее отделение: «Ну как же так?! Ведь я его уже выходила, он же уже поправлялся!» - эти слова опытнейшего реаниматолога говорят о многом. Методы, применявшиеся тогда, чтобы зацепиться за крохотный шанс, варьировались от самых современных до едва ли не народных, тех, которыми пользовались земские врачи в прошлом веке – мы были готовы на всё в отчаянной попытке вернуть Андрея фактически с того света.

Буквально жила в его палате мама Андрея, чтобы быть рядом каждую секунду, чтобы держать его за руку, чтобы читать молитвослов, омывать Андрюшу святой водой в отчаянной, непреклонной материнской вере, что такого не может, не должно случиться с ее ребенком… Круглосуточно у постели Андрея находились, сменяя друг друга, близкие и родные, стояли у окон палаты друзья, - все, кто знал его и любил, кто не мог представить себе жизни без него. Разговаривали с ним, при нем, о нем, стараясь интонациями, теплом, лаской добраться до него, докричаться до ушедшего в собственные глубины сознания – позвать и привести обратно домой. Повторная энцефалограмма и КТ несколько дней спустя отобрали и эту тоненькую ниточку надежды – активность лобной доли больше не регистрировалась, зато определились повреждения ствола головного мозга, подписав Андрею смертельный приговор.

В день, когда Андрея не стало, его младший брат Виктор получил диплом об окончании школы, не подозревая о том, что в нагрузку к этому аттестату взрослости ему досталось еще и нелегкое бремя единственного ребенка в недавно счастливой, полной семье Андреевых. Андрей продержался 20 суток вместо отведенных ему двух – словно подарив последний подарок своему братишке, для которого всю жизнь был кумиром и примером для подражания, - возможность окончить школу в счастливом неведении.

Как пережить такое родителям, сломленным не столько самой смертью сына, сколько ее невыносимой, мучительной жестокостью?.. Как убедить себя в том, что «такое бывает» и «в этом нет ничьей вины»? Когда на твоих руках долго и страшно умирает взрослый, любовно выращенный, красивый, здоровый сын и наследник - человек, роднее которого нет, человек, который если и заставлял тебя плакать, то только от гордости за него?..

Как увязать между собой все эти странности, нестыковки, неотвеченные вопросы, возникающие у всякого, кто даст себе труд ознакомиться с материалами и медицинскими документами истории болезни, а точнее сказать – истории смерти Андрея Андреева?..

Ведь даже после смерти Андрея врачи продолжали обманывать его родителей, бездоказательно и во всеуслышание заявляя, что причиной его смерти стал оторвавшийся во время операции тромб – чему судебно-медицинская экспертиза не нашла ни малейшего подтверждения. Чудом была проведена и сама эта посмертная экспертиза – убитых горем родителей Андрея главврач ККБ доктор Порханов в личном телефонном разговоре настойчиво убеждал не делать ее, «не тревожить бедного настрадавшегося мальчика еще и после смерти». В свете результатов этой экспертизы, не подтверждающей версию смерти Андрея, озвученную его врачами, этот звонок здорово смахивает на попытку скрыть улики преступления, манипулируя находящимися в состоянии шока родителями, потерявшими сына.

Но не чувство мести, вызванное горем и нежеланием смириться с гибелью любимого сына, брата, друга заставляет нас снова и снова возвращаться к этой запутанной истории, снова и снова вчитываться в скупые строки эпикризов. А желание понять и разобраться, что на самом деле стало причиной трагического ухода из жизни молодого, жизнерадостного и красивого парня - божий промысел или человеческие ошибки. Желание выяснить, что скрывается за белоснежными улыбками дорогостоящих европейских специалистов – дежурная вежливость, прикрывающая полное равнодушие и цинизм, или просто – другой менталитет, непонятный русскому человеку.

И если за смертью Андрея стоит вина людей в белых халатах - мы хотим, чтобы эти люди были вынуждены повесить их на крючок и снять со стен кабинетов свои многочисленные дипломы, чтобы никогда больше ни один ребенок не пострадал от их рук. Чтобы ни в чью семью больше не пришло такое черное, страшное, непоправимое горе, какое постигло семью Андрея Андреева.

Пожалуйста, помогите нам разобраться. Мы будем благодарны каждому, кто согласится поделиться с нами собственным опытом лечения у докторов Цеснулиса, Порханова и Потапова, или обладает специальными медицинскими знаниями и готов высказать свое экспертное мнение, ознакомившись с документами, - каждому, кто захочет так или иначе принять участие в нашем самостоятельном расследовании, не носящем никакого юридического, но имеющем огромное человеческое