Воспоминания

Когда мы уйдем – что после нас останется?..

Живые фотографии, навсегда запечатленные в памяти тех, кто знал нас и любил – самые яркие, самые важные воспоминания, смешные и повседневные, грустные и теплые, -разные, как и мы сами. Никто из нас не уходит весь, без остатка, оставаясь в сердечных тайниках наших близких, друзей и знакомых – старыми шутками, историями из детства и хмельной юности, общими горестями и радостями, песнями, спетыми за одним столом, победами, разделенными на всех, поражениями, преодоленными вместе.

Бывают люди, которых нельзя забыть, даже встретив всего однажды – те, чей уход ложится на душу никогда не заживающими шрамами. Те, кто горел так ярко и так светло, что их звездный свет еще долгие годы будет долетать к нам сквозь ледяной космос человеческой жизни. Нам остается только хранить этот свет, с благодарностью и любовью вспоминая угасшие раньше времени звезды, - бережно перебирая драгоценные четки наших воспоминаний…

***

Андрюша.

— Я сам, - маленький Андрюша упрямо вскидывает подбородок. Нижняя губа дрожит от подступающих слез, но по всему видно – не отступится. Мама устало всплескивает руками, сдаваясь, и торжествующий четырехлетний малыш опускается на пол в прихожей, принимаясь в первый раз в жизни самостоятельно завязывать шнурки на крохотных ботиночках.

Это упрямое, несгибаемое «я сам» помогает ему держаться всю жизнь – не чувствовать себя просто богатеньким сынком, не сдаваться, как бы ни было трудно, и с каждой новой маленькой победой растить в себе заслуженное самоуважение. «Я сам» - и бесконечные часы, проведенные над учебниками на чужом языке, наконец приносят свои плоды, превращая мучительную абракадабру в стройные, понятные и увлекательные знания. «Я сам» - и он уже один из лучших учеников в классе канадской школы. «Я сам» - и уже никто не спорит, позволяя подросшему мальчику с серьезными и теплыми глазами самому выбирать свое будущее, профессию и колледж. Его мягкая интеллигентность и доброта уже тогда, в юности, никем ошибочно не принимались за слабость – врожденное, наследственное андреевское «я сам», стержнем спрятанное внутри, было отлито из стали самой высокой пробы. И только музыка - любимый отцом классический старый рок, с его хрипящей гитарой и философией свободы, - была его единственным не самостоятельным выбором, без спросу поселившись в сердце раз и навсегда.

Но, когда мама с младшим братишкой спешно засобираются обратно в Россию, не зная, как быть с его учебой в школе кулинарного искусства, как оставлять его одного в чужой стране, без присмотра, - тихое, привычное уже «я сам» снимет все вопросы. Он останется – сам, в людном зале отлета международного аэропорта Онтарио , не умеющий сдаваться мальчишка, мамин Андрюшенька.

***

Андрей.

Он любил готовить. Может быть, больше всего другого – Андрей любил готовить и кормить друзей вкусностями. Придирчиво выбирать нужные продукты, держа в уме сложный рецепт задуманного блюда – предвкушая заранее вкус и аромат, щекочущие нёбо. Обыкновенный куриный бульон умел приготовить так, что он казался королевским блюдом – тщательно соблюдая все тонкости, незнакомые обывателю, - чтобы потом непременно накормить им удивленного друга:

— Ну что я, бульона раньше не ел?

— Такого – не ел.

В этом была не гордыня, но заслуженная гордость человека, умеющего делать что-то по-настоящему хорошо – и такое радушие, такое гостеприимство, которыми можно гордиться в сотни раз больше, чем дипломом кулинарной школы в Канаде… Дипломом, который он так и не успел получить, когда родители были вынуждены по семейным обстоятельствам вернуться в Россию.

Из благополучной, демократической Канады – в едва-едва пережившую лихие девяностые Россию. Не слишком простые перемены для молодого, воспитанного не в тепличной, но в очень теплой атмосфере парня. Нужно было заново постигать родные язык, менталитет и культуру – а скорее, ее отсутствие. Заново учиться выстраивать отношения с совсем иными людьми, заново встраиваться в другую реальность. Андрея это не сломало, не остановило ни на минуту полета его души, не умеющей жить без мечты и без цели.

Семейное дело, строительство, которому посвятили свою жизнь отец и дед, увлекло его не сразу, исподволь, - но так, что те потом только диву давались. Людям, не знающим, не чтущим свои корни, не понять, как много могут значить для молодого мужчины эти слова – «преемственность», «наследие», «традиции». За этими словами для Андрея стояло многое, важное, настоящее, что наполняло жизнь смыслом и помогало радоваться каждому новому дню. За этими словами стояли Политехнический Институт, первые поездки на строящиеся объекты, пыль и грохот далеких трасс и КС-ок, а еще – требовательный голос отца в мембране телефона, поднимающий с утра лучше любого будильника. Он очень хотел быть достойным его – не на словах, не по праву рождения, а делом доказав свою состоятельность и профессионализм. Отец хвалил наедине и скупо, отчитывал – при всех и щедро, и это наполняло Андрея странной гордостью, пониманием, что это и есть то самое, желанное отцовское уважение, которое он так хотел заслужить. И заслужил – неисчерпаемой творческой энергией, с которой брался за решение самых сложных задач на производстве, пытливостью живого, острого ума, легко выходящего за рамки стандартных решений, и тем искренним, заразительным энтузиазмом, с которым ехал в любую командировку, в такие места, которые и на карте не всегда сыщешь. Рос на глазах у отца – не под крылом, но под пристальным вниманием, как и полагается в настоящей, крепкой семье, - рос из мальчишки, мечтающего вкусно кормить друзей, в мужчину, способного покорить весь мир.

А привычка готовить сложносочиненные блюда по рецептам, творчески переработанным самостоятельно, - никуда не делась, к огромному удовольствию всякого, приходящего к нему в гости. Как и щедрость души, готовой весь вечер потратить на то, чтобы испечь пирожные для коллеги-именинницы - и радоваться, даря подарки, гораздо сильнее, чем получая их.

***

Андреич.

Таков русский человек – вместо десятка пышных слов, которыми щедро выразил бы свое уважение европеец, у нас в знак самого большого и искреннего признания станут просто величать тебя по отчеству. Эта вот народная фамильярность интеллигентному человеку не только не оскорбительна – ее еще поди, сумей заслужить, чтобы вот эти прокопченные, жилистые, упертые работяги, по полгода живущие «на трубе», признали в тебе не конторскую неженку, а равного себе, мастера своего дела, настоящего мужика. И вот это их уважительное «Андреич» далось Андрею не быстро и не просто – вдоволь пришлось хлебнуть всех тягот полевой жизни.

А началась она для него в 2008 году, с рабочей командировки на КС «Новоарзамасскую», куда Андрей улетал простым мастером участка. Прилетели из Краснодара в (ХХ-город), а оттуда почти семь часов на машине до площадки – ехали на заднем сиденье втроем, Андрей, Миша Исаев и ХХХ, три здоровых, крупных мужика, плечом к плечу в самом буквальном смысле. Выезжали, настороженно присматриваясь друг к другу (а больше всего, конечно, к нему, сыну генерального, присматривались, ожидая подвоха) – а до места добрались уже если не друзьями, то приятелями точно. Директорский сын опасений не оправдал – чувство собственного достоинства в Андрее, конечно, ощущалось сразу, но вот снобизма в нем просто не водилось. К концу дороги смеялись до колик в животе в три голоса, так, что даже ко всему привычный водитель хмыкал в усы.

«Новоарзамасскую» строили нелегко – первый опыт наземного строительства и для опытного уже линейщика Исаева, назначенного руководителем проекта, и вообще первый серьезный опыт для Андрея. Подружились как-то быстро и накрепко, разделяя не только нехитрый совместный быт, но и общую увлеченность делом, одинаково горевшую в глазах. Утром Андрея лучше любого будильника поднимал отцовский звонок – Миша смеялся, глядя, как тот едва не во фрунт вытягивается, мгновенно выныривая из сна:

— Да, пап. Нет, не сплю уже. Да, сейчас поеду…

На площадке работы было хоть отбавляй – на испытания труб уходили в зиму, а значит, нужно было на ходу что-то придумывать, искать какие-то новые, нестандартные решения. Днем сапоги уходили в подмерзавшую с утра грязь едва не по колено - Андрей свои с ласковой насмешкой звал «УАЗиками», за высокую проходимость. Вечером смывал с себя накопившуюся усталость – и садились ужинать. Готовил, конечно, сам, никого не подпуская ни к выбору продуктов, ни собственно к плите – а потом едва не до утра сидели вдвоем над разложенной на столе проектной документацией, пытаясь по наитию найти оптимальный способ провести испытания в надвигающихся заморозках. Андрей считал, что нормированный рабочий день – привилегия рабочих, после 6-ти на площадке не давал оставаться никому, а у руководства рабочий день – с утра и до сдачи объекта заказчику, никак не меньше. Так что засиживались регулярно – обсуждали стройку, а Андрей вертел в руках очередную модель вертолета, собирать которые начал незадолго до этой командировки. Азартно сверкал глазами из-за инструмента, вдруг наталкиваясь на свежую идею прямо по ходу выпиливания крошечного кресла для пилота – Миша смеялся, называл Цезарем, за манеру делать несколько дел одновременно.

Испытания провели успешно – «укутали» трубы утепляющими конструкциями собственного изобретения, чем оба втайне ужасно гордились, а в мелкие вспомогательные трубы залили вместо воды спирт, у которого температура замерзания не по зубам местным морозам. Андрей уже тогда для себя решил, что линейное строительство ему ближе и интереснее – считал, что у наземщиков скучно, бетон да коробки, то ли дело прокладка трассы – иной размах, простор и скорости. Так что с «Новоарзамасской» улетал, уже окончательно определившись – с Севера прямиком на Юг, на строительство знакового и для компании, и для страны объекта, олимпийского газопровода «Джубга-Лазаревское-Сочи».

Эта стройка стала для него особенной – первый самостоятельный проект в качестве начальника Управления линейного строительства, да еще и такой ответственный. Андрей ответственности не боялся – и мысли не допускал, что не справится, дневал и ночевал на трассе, домой в Краснодар, который вроде бы всего в нескольких часах пути на машине, выбирался от силы пару раз за полгода. Приезжал загоревший, обветренный, весь насквозь прокаленный южным солнцем, - но и в эти редкие приезды говорить мог только о работе, горел ею, душой был там. Держал в голове не только общие какие-то цифры, графики и расчеты – до мелочей знал положение дел на стройке, вплоть до того, что шофер одной из машин, везущих электроды, остановился ночью вздремнуть пару часов, и те отсырели. Мужики незадачливого водилу сочувственно хлопали по плечу, - Андреич приедет, будет тебе ночевка, вручную сушить заставит. Андреич и заставил, чего уж там – на расправу был по-отцовски крут, просто никогда не спешил с разносами, нужно было действительно постараться, чтобы вывести из себя спокойного, уравновешенного Андрея Андреевича.

Приезжая в Краснодар, старался выбраться на рыбалку – хоть на денек-другой, очень любил эти выезды на природу, когда друзья рядом, когда можно разом скинуть с плеч ответственность и серьезность, и смеяться собственным шуткам, хмелея от кипучей молодости и жизнерадостности, распугивая в предрассветной тишине всю рыбу!.. Столько историй этих мальчишеских оттуда оставалось, столько присказок, понятных лишь участникам событий, столько воспоминаний, которые можно потом годами перебирать, перебивая друг друга – «а помнишь?»..

Конечно, помнят, и всегда будут помнить, не умея до конца поверить, что его больше нет, и не будет рядом - Миша Исаев, Юра Новомирский, Витя Зваженко, ХХ Доценко, Аня Ильинская, - друзья, свои ребята, те, кто был рядом и в минуты радости, и в час пришедшей беды. Будут вспоминать его каждый раз, садясь за стол – потому, что так готовить пасту, как Андрей, больше не умеет никто. Будут вспоминать каждый праздник – и каждый будний день, потому что Андрей умел одной улыбкой, одной шуткой, самый обычный день превратить в праздничный. Смеялся так заразительно, так весело, что вся компания снова заходилась хохотом, утирая выступившие слезы – столько в нем было этой радости бытия, этой готовности жить и радоваться жизни, что хватило бы на всех. Энергии, тепла и любви было столько, что города можно было отапливать.

Бывают люди, которых встретив только раз – запоминаешь навсегда. Бывают люди, встреча и дружба которых меняет что-то в нас самих, делая нас лучше, светлее, чище. Бывают люди, которые не уходят от нас без остатка, не умирают совсем, - оставаясь в своих близких и родных, сказанными однажды добрыми и нужными словами, настоящими поступками и делами. Воспоминаниями, которые будут жить вечно. Именно таким человеком был Андрей Андреев - любимый сын, Андрюшенька, лучший друг, Андрюха, настоящий профессионал своего дела, уважаемый каждым Андреич.

Запомните его таким.

Андрей Андреев скончался, не приходя в сознание, 25 мая 2013 года в палате нейрохирургической реанимации Краевой клинической больницы г.Краснодара. За несколько дней до этого он встретил свой 28-й день рождения в состоянии глубокой комы, в котором прожил двадцать суток вместо двух, отведенных ему известным европейским нейрохирургом. На операцию в Швейцарию, которая должна была стать последней на пути к полному выздоровлению, Андрей улетал бодрым, веселым и совершенно здоровым внешне – а вернулся через 3 месяца на носилках с диагнозом «биологическая смерть». Родные и близкие Андрея, в одночасье потерявшие любимого сына, брата, друга тщетно пытаются уместить в сердце постигшее их страшное горе – и задаются вопросами, невольно возникающими при изучении обстоятельств долгой и мучительной смерти этого молодого, сильного и красивого человека. Как и почему вышло так, что Андрей Андреев многие месяцы умирал в руках самых именитых и дорогостоящих нейрохирургов?.. Это – совсем другая история, которую мы обязательно расскажем вам в следующем номере. Мы надеемся, что эта невыдуманная история жизни и смерти незнакомого вам, но такого настоящего, жизнерадостного, полного надежд и планов на будущее парня, жившего по соседству, найдет отклик в сердце каждого из вас.